Прыгнуть с парашютом, первый раз в жизни шагнуть в никуда из открытой двери самолета — для кого-то это вызов, для кого-то идиотизм. Но мало кто задумывается, что этот шаг может круто изменить жизнь. Сделать главное неглавным, а то, о чем раньше боялся даже подумать, превратить в нечто близкое и простое. Люди становятся счастливее, а для кого-то парашютный спорт превращается в дело всей жизни. Роман Лабунец влюбился в небо не с первого раза, но теперь пытается ставить рекорды и менять историю спорта. И в этом ему помогает двукратный призер Олимпийских игр, экс-капитан сборной России по водному поло Сергей Гарбузов.
Роман Лабунец: У людей, начавших прыгать с парашютом, кардинально меняется психология, меняются приоритеты, жизненные ценности. Любому человеку трудно выйти из самолета на высоте, но если он это сделает, то все остальные задачи и вопросы становятся не такими сложными. Уйти с опостылевшей работы, сказать нелюбимому человеку правду и расстаться... Бывало, что после прыжка, мне звонили и говорили, что уволились с высокооплачиваемой должности, потому что надоело. У меня было точно так же. Вообще, в первый раз я прыгнул с парашютом в 14 лет. Мой отец в одном из районов Новосибирской области возглавлял программу по трудным подросткам. Как-то он пришел домой и спросил, не хочу ли я прыгнуть. Конечно, я не хотел. Но понимая, что у нас нигде нет рядом аэродрома, смело ответил: легко! А он взял и записал меня на прыжки. Но это были совсем другие прыжки, не такие, как сейчас. Тогда мы прыгали на армейских парашютах, из кукурузника на низкой высоте. Это было страшно, это был стресс, психологическая травма. Я прыгнул три раз только ради отца, и после этого 15 лет ничего не хотел про это знать и слышать. Но у человека всегда рано или поздно проявляется потребность в экстриме, и я как раз из разряда людей, у которых всегда есть жажда попробовать какую-то фигню. Уже когда учился в универе, узнал, что есть затяжные кайфовые красивые прыжки. Мы съездили с ребятами, и мне снова не понравилось. Меня укачало. А они улыбаются! Вот, думаю, дебилы. Еле за рулем до дома доехал. Но в такие моменты меня настигает мысль: если другим людям нравится, значит, я к этому неправильно отнесся. И спустя время снова решил привнести в жизнь эмоции. Узнал, что система обучения самостоятельным прыжкам занимает всего три-четыре дня. Сегодня ты прыгал еще в тандеме, привязанный к инструктору, а через три дня уже сам. Меня это впечатлило, я закончил обучение, и это в корне изменило мою жизнь. Я не шучу. По всем направлениям поменялось всё.
- А после этого парашютный спорт стал частью вашей жизни?
Роман Лабунец: На него и своих детей я трачу все свое время и энергию. Если бы люди тратили такое количество энергии, которое у них потенциально есть, они бы всегда добивались колоссальных результатов во всем. В своей работе, в отношениях с близким человеком, в воспитании детей. Но чтобы энергетические ресурсы высвобождались, твое дело должно тебя очень впечатлять, заряжать, должно быть разделимо с другими людьми. Если бы это было только мое, я бы не смог получать от этого столько удовольствия. А так в моей жизни появляются такие люди, как Серега. Я вижу, как парашютный спорт меняет не только мою жизнь, но и жизнь других людей.
Сергей Гарбузов: Чтоб понятнее было, Рома и его жена Юля — родители восьмерых детей. И у них хватает времени на то, чтобы организовывать все парашютные мероприятия. Поэтому я реально готов подписаться на всё, что предложит Рома.
- И вы подписались на участие в парашютном рекорде?
Сергей Гарбузов: Не сразу. Для начала скажу, как вообще увлекся парашютным спортом. Наткнулся как-то на Ромкины видео в интернете, и залипал на них до утра. Глаза закрывались, но оторваться не мог. Утром встал и написал ему: хочу прыгнуть. А ведь до этого об этом не думал, не мечтал даже ни разу! Договорились о встрече, прыгнул. Два часа после прыжка ходил, как дебил, улыбался, не понимал, что вокруг происходит. Проснулся на следующее утро, посмотрел на небо и понял: хочу еще. Тогда Ромка сказал, что с субботы начинаем курс обучения. И вот, допрыгался до участия в рекорде. Честно скажу, сначала я ответил отказом. Мне, как спортсмену, было сложно понять, как за полгода можно подготовиться к такому серьезному мероприятию. Но потом, пообщавшись более подробно, я согласился. Не жалею нисколько.
- Ну вы просто заинтриговали! Расскажите уже подробнее про рекорд.
Роман Лабунец: Я совершенно случайно в прошлом году стал участником одного из крупнейших мировых парашютных ивентов. Российские спортсмены пытались установить мировой рекорд в классе больших формаций. Задача этого мероприятия собрать фигуру из 222 человек, и в процессе сделать перестроение. Ни одна страна на данный момент не делала такого усилиями только своих спортсменов. Мировое достижение — 400 человек, но из разных стран. По разным причинам: техническим, спортивным, погодным, этого сделать не удалось. Все эти спортсмены приезжают из разных уголков страны. Половина друг друга никогда не видели. Представляете, какая сложная задача стоит перед организаторами? Чтобы рекорд состоялся, надо сделать так, чтобы никто из этих 222 человека не допустил ни одной ошибки! А каждом прыжке можно допустить порядка 20 ошибок. И помножьте это на 200 с лишним человек. Мне было очень интересно, как организаторы сделают так, чтобы люди, которые вместе не тренировались, придут к единому знаменателю и сделают эту штуку.
- Совсем без тренировок?!
Роман Лабунец: Тренировочные прыжки есть. Есть также тренировочные упражнения по специальной методике, которые постепенно всех должны привести к единому пониманию происходящего, к единому техническому уровню и к безошибочному выполнению всех алгоритмов. Но в прошлом году была плохая погода, и прыжков оказалось недостаточно. Рекорд не состоялся. И казалось, что это конец рекордной истории России. Потому что такие проекты реально стоят много денег! Чтобы выбросить в небе одновременно 222 человека, нужно или 40 маленьких самолетов, или три огромных вертолета, высотой с пятиэтажный дом. Так вот Россия сейчас одна из немногих стран, которая может позволить себе такое спортивное достижение с технической точки зрения. Эту инициативу поддерживает министерство обороны и дает вертолеты Ми-26. После прошлогоднего провала все думали, что больше не дадут. Но главный тренер по формациям Александр Валентинович Белоглазов, единственный российский парашютист, который находится в американском парашютном зале славы, никогда не сдается. И снова договорился с Минобороны. Он и его команда сделали выводы, стало понятно, что уровень российских парашютистов недостаточен для выполнения такой задачи. Поэтому в этом году поставили цель чуть-чуть попроще, решили сделать новый рекорд России и рекорд Европы. Собрать фигуру из 140 человек, но сложность его будет в том, что люди должны будут перестроиться несколько раз. А в рамках этого проекта мы придумали свою фишку, которая должна кардинально изменить ситуацию в парашютном спорте и сделать максимально реальными будущие рекорды.
- И в чем же фишка?
Роман Лабунец: Понимаете, большие формации и групповая акробатика не являются сейчас популярными. Это исторические базовые виды спорта, на которых много лет держатся парашютный спорт., но за последние 10 лет появилось много более молодежных, модных, современных видов. Всякие фрифлай, фристайл, аэротрубные виды. Те виды спорта, которые эстетически и психоэмоционально больше подходят молодежи. Они более свободные, более расслабленные, и при этом более индивидуальные дисциплины. А поскольку ты всегда финансируешь свои спортивные достижения сам, команду собрать сложнее. Ты потратил миллион рублей и стал чемпионом России по фрифлаю. А чтобы в четверке стать чемпионом России, нужно собрать еще трех таких же сумасшедших, которые тоже потратят по миллиону и не будут пропускать тренировки. Короче, как я заметил во время прошлой попытки рекорда, большие формации начинают себя изживать, поскольку не интересны молодежи. Людей очень привлекают видеоролики в ютубе, в инстаграме. Как круто, весело, океан, красиво, мы летим между скал! Все смотрят и идут в эти штуки. А групповая и рекордная работа никак себя не освещает, у них нет никаких кайфовых роликов. И мы решили переломить эту ситуацию. Мы придумали проект, в рамках которого решили собрать и подготовить с нуля свой самостоятельный сектор к рекорду. Чтобы было понятно, фигура, в которую выстраиваются парашютисты на рекорде, состоит из секторов, в каждом из которых 20-30 человек. Каждый сектор готовится самостоятельно. И мы решили собрать наш не из стандартных групповиков, а из ярких интересных эпатажных чуваков. Взяли нетипичных людей в надежде на то, что они своим примером покажут, что групповая акробатика может быть интересной.
- Серьезная задача — взять людей, которые раньше подобным не занимались...
Роман Лабунец: Серьезная, да. Но мы адаптировали стандартный алгоритм подготовки именно под этих людей. Мы взяли мегакрутого тренера - заслуженного мастера спорта, одного из руководителей подобных рекордов Владимира Останина. Честно говоря, когда я решил ему позвонить, думал, что заниматься этим проектом он откажется. Мол, летите в свой фрифлай и не лезьте не в свое дело. Но он согласился! В своей жизни он решил уже все возможные задачи, а эта оказалась новой и интересной ему. Он набрался терпения, адаптировал систему подготовки под участников с нулевого уровня, потому что до этого он работал с мастерами спорта, с кандидатами в мастера.
- То есть вы хотите не только поставить рекорд, но и за счет участия подобных людей сделать вид больших формаций популярным у молодежи, верно?
Роман Лабунец: Именно. Для этого мы решили весь процесс подготовки сделать чем-то вроде реалити-шоу. Каждую неделю у нас в интернете выходят 2-3 серии, как мы готовимся. Так медийно в парашютном спорте еще никто не делал. Естественно, за нашим проектом стали все следить, обсуждать. Мир парашютного спорта, как это бывает, разделился на тех, кто говорил, что у нас ничего не получится, и тех, кто считает, что мы красавчики и все будет круто. И постепенно вторая половина увеличивается. За нами начало следить руководство рекорда, президент федерации парашютного спорта поддержал. Когда мы начали этот проект, конкретного места в рекорде у нас не было. Но как только мы начали, позвонил президент и сказал, что готов отдать место своего сектора. Мол, у нас очень крутая идея.
- А вы как собирали людей?
Роман Лабунец: Когда мы с друзьями пришли три года назад в парашютный спорт, то создали свое сообщество парашютистов. Это была страница в фейсбуке и инстаграме, но достаточно быстро все переросло в оффлайн сообщество людей, которые постоянно находятся с нами на дроп-зоне, ездят по разным странам прыгать, приезжают в гости. Вот Серегу, например, мы никогда не знали раньше в обычной жизни. Он — классический пример человека, который нас читал, читал, а потом пришел и сказал, что хочет прыгать с нами. К моменту, когда мы решили начать этот проект, наше сообщество было достаточно большим, влияние в интернете было тоже большим. И те ценности, которые мы транслировали, у людей заходили. Наша основная заслуга, что мы начали понятно транслировать настоящие, а не поддельные ценности, с которыми в жизни сопрягается парашютный спорт. Мы никогда не говорили о том, что это сложно или опасно. Мы смогли разжевать аудитории, что мы испытываем и как меняется наша жизнь, когда мы прыгаем с парашютом. Это зацепило очень многих. И к тому моменту, когда мы подняли флаг и сказали, что собираем сектор к рекорду, у нас не было проблем. Степень доверия была достаточно высокой, в течение недели мы собрали тех, кого хотели. Мне, например, важно было, чтоб в рекорде был Серега. Потому что он для меня близкий человек, интересный человек, харизматичный и не типичный для парашютного спорта. И он надежный. Когда ты отправляешься в долгий путь, вокруг тебя должны быть люди, на которых ты можешь опереться в самый сложный момент.
- А какой должна быть физическая подготовка у людей?
Роман Лабунец: На самом деле, никаких особенных требований нет. У нас в команде есть девочки, которые еще в декрете и кормят грудью детей. И точно так же переваривают все физические нагрузки.
- Ну, может, они должны хоть немножко бегать? Заниматься в тренажерке?
Роман Лабунец: Нет! Парашютный спорт — это один из немногих видов, когда ты можешь просто надеть парашют, подняться в небо, приземлиться и все, ты красавчик. Тебе не надо семь лет прыгать с шестом, 20 лет жать штангу. Но у нас в команде совершенно случайно собрались люди, которые имеют то или иное отношение к спорту. Серега вообще спортсмен-профессионал. Есть человек, который профессионально занимается американским футболом и регби, тренирует детей. Есть парень, который профессионально занимался баскетболом. А еще есть космонавт! Михаил Корниенко.
- А его вы как пригласили?
Роман Лабунец: Корниенко — друг Сергея, от него и услышал про этот проект. Чтоб вы знали, у меня до этого никогда не было знакомых космонавтов. Я вообще не представлял, что их можно встретить в обычной жизни. И вдруг звонит Серега и предлагает позвать в сектор... «Серега, ты дурак? - сказал я ему. - Как мы космонавта позовем в сектор придурков?» Мы приехали домой к человеку, который год провел на орбите! Сейчас он на пенсии, преподает, занимается всякими спортивными активностями, летает на вертолете. В общем, предложили. Оказалось, что именно этого ему не хватало после последнего возвращения из космоса. Он согласился. В общем, то, что у нас начало происходить, это какая-то невероятная цепочка событий, которая в обычной жизни не была бы возможна.
- Смотрите, вы готовитесь по крутой программе, у вас лютый тренер. А у всех остальных секторов не всё, например, так шоколадно. И представьте, вы все сделаете идеально, а кто-то запорет рекорд. Это же обидно...
Роман Лабунец: Скажу за себя. Для меня этот рекорд, как спортивное достижение, уже не имеет значения. То, что мы сделали в рамках этого проекта, уже превышает все, за чем я шел в прошлом году. Мы собрали 20 человек! А собрать столько народу, заставить их заниматься полгода да еще и за свои деньги — это сложно. Степень мотивации у этих людей очень высокая. И это их внутренняя мотивация, не наша, внешняя. Даже если я сейчас уйду из проекта, как инициатор, эти люди все равно дойдут до конца, выполнят свою задачу. Причем, это реально дорого. Один прыжок стоит примерно две тысячи рублей. А нам до конца лета надо напрыгать около двухсот прыжков, то есть почти полмиллиона рублей. Это без зарплаты тренеру, оплаты трубы и прочего. Но в конечном итоге, мы решаем две важных задачи. Во-первых, вне зависимости от того, состоится рекорд или нет, все люди, которые пришли сейчас, уже принципиально станут другими. Это будет скачок в нашем развитии. И второй важный момент. Даже если мы не станем рекордсменами, я отвечаю, мы изменим имидж групповой акробатики. Это задача для меня важнее, чем поставить рекорд.
- Если вы измените имидж групповой акробатики, у вас через год-два снова появится возможность пытаться ставить рекорд?
Роман Лабунец: Даже если не будем заниматься мы, придут другие люди, придет интересная прогрессивная молодежь, которая поймет, как это круто.
Сергей Гарбузов: Еще хочу сказать, что уровень парашютистов у нас разных. У людей от пяти прыжков до трех тысяч. Но внутреннее желание у всех одинаковое, оно всеми движет. Все ждут субботы, чтобы снова всем встретиться и вместе полетать.
- А расскажите про Останина. В чем его лютость, как тренера?
Роман Лабунец: Я с Останиным познакомился на прошлом рекорде. В каждом рекорде есть такое понятие как альфа-группа. В ней находятся люди, которые не справляются с главной задачей по каким-то причинам, их выводят в запас, чтобы они там научились исправлять свои ошибки. Это второй состав, те, кто не тянет. Был такой момент, когда мой номер не прыгался. И мне сказали, что я могу либо посидеть на земле, либо попрыгать с альфой. А это какая-то унизительная фигня, поэтому я решил все-таки посидеть на земле. И вдруг услышал, как разговаривает с ними Останин... Эти люди сначала вообще ничего не могли! Им ставят задачу, они выпрыгивают, допустим, вдесятером, и не собирается никто. Так вот за три прыжка он научил их собираться. У них был прогресс больше, чем у основной группы под руководством главного тренера. Я когда увидел, как он объясняет, как он разжевывает обычные вещи, какие примеры приводит, как он меняет взгляд на то, что люди уже слышали, но не восприняли. И они начинают это воспринимать! В общем, когда стало понятно, что рекорд уже, скорее всего, не состоится, главный тренер позвал Останина и попросил выступить перед всеми, как избежать основных ошибок. Он потратил на это 15 минут. После чего состоялась следующая попытка, на которой не подлетел только один человек. До этого не подлетало процентов тридцать, а после 15-минутного спича Останина, качество выросло настолько, что не подлетел только один! Тогда мне стало понятно, что у него есть дар.
- С какой высоты вы будете прыгать рекорд?
Роман Лабунец: Обычно рекорд устанавливается с 6,5 тысяч метров. Классические прыжки в обычной жизни мы совершаем с 4 тысяч, но для рекорда этой высоты недостаточно. Поэтому вертолеты долго-долго, медленно-медленно поднимаются...
- Вертолеты могут подниматься на такую высоту?
Роман Лаубнец: Да! Там разряжен воздух. Они поэтому первые два километра поднимаются быстро, а потом еле-еле летишь... Час примерно подъем занимает. Все сидят с трубочками, потому что испытывают кислородное голодание. Лампы загорелись, все встали, трубочки вытащили и синхронно вперед.
- Синхронность вы тоже тренируете же?
Роман Лабунец: Конечно! От того, как люди выпрыгнут из вертолета, зависит 30 процентов успеха. Прыжки очень многозадачные, и в каждом моменте каждый человек должен сделать все правильно. Очень сильно влияет волнение, кислородное голодание. А когда ты первый раз в этом участвуешь, вообще не понимаешь ничего. Вот ты сидишь в середине вертолета, и не понимаешь, что сейчас будет. Это как после смерти — а что там? Ты добежишь до края вертолета, а дальше? Перед тобой толпа, за тобой толпа. И ты не можешь ни споткнуться, не упасть.
- Что за процесс происходит в воздухе при построении фигуры?
Роман Лабунец: Начинается все от так называемой «базы», она выпрыгивает первая. Все должны взяться в захваты. И дальше начинают подлетать люди, картинка наращивается, у каждого свое четкое место. И если ты прилетел не туда, все, рекорда нет.
- Сначала выпрыгивают легкие? Или тяжелые?
Роман Лабунец: Тяжелые, они задают скорость. Причем, конкретную. А человек в свободном падении может как Бэтмен управлять своей скоростью, все зависит от положения тела. Можешь замедлить, может ускорить, причем, очень существенно. Все зависит от геометрии тела. Расставишь руки шире, будешь падать медленнее, собрался, сопротивление воздуха меньше, падаешь быстрее. Когда тебе надо догнать людей, которые выпрыгнули до тебя, ты выпрыгиваешь, разгоняешься до 380 км в час, потом люто тормозишь. И чем больше становится формация, тем медленнее она движется вниз. Каждый присоединившийся человек замедляет ее. Вот, например, у базы, скорее всего, будет задача падать со скоростью 185 км в час и не больше. Например, в базе будет лететь Серега. У него комфортная скорость будет 210, а ему скажут: ты должен падать 185, и он будет падать 185.
- Как же можно это рассчитать?
Роман Лабунец: Это ты напрыгиваешь опытом, люди начинают понимать свою скорость на уровне ощущений. А потом смотришь по приборам, проверяешь.
- Что вы скажете людям, которые хотят испытать эти ощущения, но очень боятся?
Роман Лабунец: Что страшного в этом ничего нет, надо забыть все эти ужастики из прошлого. Парашютный спорт раньше всегда был узкой тусовкой, все были такие герои неба. Этот запутался, этот отрезал стропы ножом, этот разбился. На самом деле с тех пор парашютный спорт невероятно люто развился. Как раньше были «Жигули», на которых все бились, а потом появились машины с подушками безопасности, с нормальным каркасом, с системами стабилизации. Так и современный парашют. Есть запасной парашют, к нему придумали прибор, который сам откроет его, если ты вдруг потерял сознание. Раньше таких вещей не было. Тогда если у тебя с основным куполом что-то произошло, нужно было резать его ножом, и непонятно, успеешь или нет. А сейчас ты просто дергаешь ручку, у тебя основной отцепился, автоматически выдернулся запасной. Сейчас стали прыгать с большой высоты, а высота в парашютном спорте — это хорошо. Если у тебя что-то произошло с твоим куполом, у тебя есть время на исправление. А раньше были низковысотные прыжки, и люди просто не успевали. Все изменилось! Сейчас это массовое увлечение, все равно, что пойти поиграть в пейнтбол. И американцы систему современного скайдайва адаптировали, грубо говоря, под дебилов. Там столько степеней защиты и контроля! На одной дроп-зоне за выходные совершаются несколько тысяч прыжков. И никто не бьется. В России один-два летальных случая за год бывает, а прыжков — миллионы. Статистика явно ниже, чем по ДТП.
Подписывайтесь на канал "МК-Спорт" в Telegram и получайте первыми новости, статьи и фотогалереи о спорте и спортсменах!
